Дул ветер. Казалось он куда-то спешил. Да, он спешил. Для этого у него были причины. А вернее причина...Ведь на поводке из мусора и снега он тащил за собой УТРО! А вот и оно...

- Здравствуй ГОРОД, Я ПРИШЛО, пора вставать...

...а ветер побежал дальше по улицам, тротуарам, которые медленно, отходя от крепкого зимнего сна, наполнялись жизнью. Казалось ОН играл сам с собой в догонялки: дотрагивался до спящих деревьев, пытаясь их разбудить и тут же улетал от них прочь к мрачным стенам домов, а оттуда, почувствовав неживой холод, с диким ревом и свистом набрасывался на прохожих, которые еще больше укутывались и, что-то бормоча себе под нос, шли дальше. Но больше всего на свете ветер любил заглядывать в оживленные электрическим светом окна и наблюдать, как в них по разному, непохоже друг на друга начинается жизнь...

А вот этот парень проснулся, наверное, примерно так...Открыл красные, изможденные вечным недосыпанием, глаза, осмотрел знакомый потолок, трещину в углу, непонятно чем или кем оставленное пятно, одновременно пытаясь восстановить в еще не проснувшейся памяти только что увиденные разноцветные картинки(СОН), которые не баловали его своим посещением. Но припомнив о том, что он проживает по адресу "Советский Союз", сон решил не вспоминаться. Зачем? А так как больше в кровати делать было нечего, ОН(парень)решил принять вертикальное, по возможности, положение и подумать о том, что неплохо было бы сходить на работу. А ведь так не хотелось. Не то, чтобы он слишком часто не ходил на работу, нет... Просто каждое пролетарское утро, прежде чем закрыть за собой дверь, он заталкивал самую суть свою подальше к затылку и, в некотором смысле, опустевшее тело его(ведь его зовут Фантом)двигалось по серым улицам серого города, глядя в серое небо, увенчанное серой холодной негреющей "Звездой по имени Солнце", вдыхая серый О2 и прочие химические элементы периодической системы Д. И. Менделеева, навстречу серым и, ставшими неподвижными под тяжестью масок, лицам. А ему хотелось есть мороженное, поглядывать на по-весеннему греющее солнышко сощуренным глазом, слушать тишину, Б. Г. , "Кино" , Европу +, "ломать медиаторы", извлекая "нейлоновую музыку", из куска фанеры, которая превращалась в прекрасную женщину, если знать, как ее зовут, "сидеть на мокрой траве, вдыхать запах, только что прошедшего дождя, вспоминать нашу, мать ее, РАДОСТЬ!!!" и быть понятым...услышанным...нужным...

Но незабвенные "деревянные головы" снова и снова "своим насильственным методом" выпинывали его из его собственного "Психоделического Рая" и сажали в черный, грязный, ублеванный вагон черного поезда, который не имея точного расписания, нес его в ночь(Цой любил ночь), в темноту, в неизвестное, мимо черных полей, на которых виднелись, не смотря ни на что, островки белого, чистого, пушистого снега. Ах, как хотелось попасть туда... Бросить всех этих "глупых людей", нацепивших бесполезные "маски лжи"(зачем, ОН же все равно видит, он видит) и по снегу... босиком... "до чистой звезды", с "голубоглазыми волками" и "черными воронами" навсегда...

Насрано - подумал он, глядя на обширные пикалии человека со странным именем НЕКТО. Вот так всегда, прямо посреди тротуара. Перешагнул и забыл. Потерялись мысли...Наверное, день-это лицемерие. Почему?.. Светловато как-то для того, чтобы быть самим собой. Может напиться и тогда прилетит это поганое чудо-юдо-чучело с перьями и рожей как у меня во время пьянки, когда я в состоянии не помнить, почему же я так нажрался? И если мне повезет я поймаю его за разноцветный хвост и ...снег... волки... вороны... навсегда, зато потом грязь, шакалы, растрепанные курицы, навсегда. И с каждым разом все больше, все противнее. Меня же звали John Do(а какая разница) А, вот и дом, милый дом...(стук)Тук - тук - тук... "Привет, Витя..."

Думать не хотелось...совсем. Но несмотря на то, что не очень-то и получалось, он всё больше и больше пытался опустошить свою голову нескончаемым потоком пива, которое, слава богу, пока не собиралось заканчиваться и привлекательно пенилось, сея вокруг себя неповторимый аромат. Он поглядел на одноглазое небо и в голове опять появился знакомый образ; и как бы прогоняя его, он снова хлебнул пива и, зажмурившись, минут пять достигал ожидаемого эффекта. УРА! Снова ни о чем не думалось... Где-то глубоко внутри заворочался вопрос "Зачем?" и старательно пытался пробраться к голове, удачно минуя все психологические двери с замочками, изгороди с колючей проволокой находящейся под электрическим током. Эта атака вопроса "Зачем?" доставляла ему порядочные мучения и он, наконец-то сдавшись, позволил наполнить всего себя этим паразитом. "Зачем?" был "голоден" и настоятельно требовал четкой и конкретной "пищи". Пиво больше не улыбалось, поэтому пить его не хотелось.

- Зачем все это было? - сказал он вслух.

- Зачем были эти слова... они же ядом сидят у меня внутри и каждый раз заставляют меня умирать... конца этому нет... глупо... все глупо...

Он вздрогнул... внезапно до него дошло, что он говорит сам с собой. Тут же почувствовалось, как только что сказанные слова, зависшие в воздухе, превратились в камень и неаккуратно, судя по начавшейся головной боли, упали на мозги... Он встал, пытаясь выровнять, изменившуюся благодаря пиву, силу притяжения. В голове сразу все запрыгало, забегало, забулькало; и одновременно с этим прыгающим, бегающим, булькающим нечто появилось осознание собственной глупости. Вопрос "Зачем же я так нажрался?" уже беспрепятственно зародился где-то внутри и, оказавшись в голове, превратился в мысли... От отчаяния он пнул стоявшую рядом канистру со "святой водой" и, поглядев некоторое время на то, как смешно вытекала печальная коричневая жидкость, сел и заплакал... тихо, не всхлипывая... А думать так и не хотелось...

Я только что родился... Я вижу небо, сказочное небо. Я чувствую небо... чувствую его везде. Впереди, сзади, подомной, надомной, на северо-западе и юго-востоке... Я чувствую его даже в себе... Оно прекрасно... С задумчивыми печально-веселыми оттенками облаков оно похоже на очень маленького ребенка, который упал и заплакал, но зато когда его тут же взяли на руки и дали погремушки расцвел словно аленький цветочек и уже не помнит о слезах. Еще я чувствую ветер... Наполненный маленькими необычными созданиями немного похожими на пузатеньких мохнатых белых мишек с голубыми глазами он, сумасшедший фантазер и проказник, летает себе, где попало и дарит свое тепло и нежность всему, что повстречается на пути. Вот он опутал своими тонкими пальчиками небо, а маленькие мишки, попав под обильные солнечные лучики, заиграли в них, наполняя себя светом. Вдоволь насладившись случайным взаимодействием, ветер понесся дальше, унося весело смеющихся и светящихся ярким светом мишек... Знаете, я это только что понял, я понял...Я и есть НЕБО... НЕБО - это Я.

...казалось сердце сейчас выскочит из груди и упрыгает куда-нибудь неизвестно куда, ладони вспотели, ноги дрожали и чувствовалась слабость в коленках, а в воздухе стоял характерный запах адреналина, запах страха."Как же так? Это уже последний день сдачи. Если сегодня я не сдам, меня выпнут как можно дальше и как можно быстрее, а я как обычно ничего не знаю, нет... только не это..." Шпаргалка в руках была насквозь мокрой. "Почему я не учился? Чем я занимался вместо учебы? Ничем..." Стало немного подташнивать, желудок свело и появилось ощущение возможной потери сознания. Вот уже куда-то "побежал" подвесной потолок. "Правильно, он ведь подвесной, ха - ха - ха, какой бред..." Но вот в лестничном проеме мелькнуло что-то похожее на тень. Паника наполнила глаза настолько, что казалось они вот-вот взорвутся. Дыхание остановилось и все существо его превратилось в слух. Было тихо... И вдруг совершенно неожиданно со стороны лестничного проема появился ненавистный преподаватель с огромными крыльями, как у бабочки и улыбкой до ушей. Он бесшумно подплыл к медленно оседающему по стенке студенту, завис над его головой и промурлыкал:

"Готов ты или не готов в конце-то концов, бестолочь... бестолочь ты непроходимая..."

"Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-т..."

.......................................................................

Он сидел на кровати, часто дыша и бегая в разные стороны глазами. Холодный, липко - полиэтиленовый пот, медленно сползал по всему телу... Стал чувствоваться холод... Он съежился... Затаив дыхание он медленно и таинственно передвигаясь, встал с кровати... осторожно подошел к столу... открыл... и увидел там ЕЕ... Она лежала такая пока еще неизвестная и белая... Он ласково взял ЕЕ в руки, немного мятую, прижал к груди и зажмурился... ...открыл один глаз, и ЕЕ в придачу... чем дальше, тем смелее... и вот она открыта... Да - да - да, УРА! Радости его не было предела... он готов был прыгать до потолка, целовать и благодарить свою любименькую, ненаглядненькую, чудненькую "Зачетненькую книжечку." за то, что она отбросила все его сомнения... Да... это была правда... СЕССИЯ СДАНА!!

"...Хорошо живет на свете Винии - Пух... н - да... чего уж хорошего... холодно как незнаю где..." Склонив голову набок, чтобы спрятать полузамерзшее ухо в пушистость и тепло воротника, он в очередной раз съежился отчего стал еще сутулее и меньше, чем был на самом деле. А мело действительно здорово. Самое интересное, что он и понятие не имел почему отправился в такой собачий холод через недостроенный мост...

"...Между первой и второй промежуток небольшой, так ведь? Ну, а че сидишь тогда?" "Вот еще один день." - подумал он(который по его мнению был не нужен никому, как впрочем и он сам.). Глотнув из бутылки еще водки он зажмурился и ничего не сказал, так как пошла ой как не хорошо. Зато вместе с этим неприятным и жгущим ощущением по телу стало разливаться тепло. Вообще здесь под мостом было относительно неплохо. Еще неделю назад он с другом притащил сюда много сгнившего и пахнущего до тошноты неизвестно чем пропитанного тряпья, поэтому мерзли они не особенно, тем более, что огненной воды было еще достаточно.

"...У меня всё есть, всё... У меня есть друг, как и положено один единственный, любимая женщина одна единственная, мама с папой тоже в одном экземпляре. А что же мне тогда нужно?.. Мне нужно еще выпить... ха-ха... точно еще выпить. Бетонные плиты, по которым он шел, заканчивались и впереди...

Уже наступало состояние, что называется вставило. Взгляд уперся в поворот моста, который был еще более не достроен, чем все остальное. Железный каркас был похож на обглоданную кость. Мысль об этом пробудила в нем, ставшее привычным, ощущение голода.

"...Ха...Вот так всегда. Так может быть только у нас..." Он тупо уставился туда, где заканчивался железобетон и начинался металлический каркас, который был похож на тропинку повисшую в воздухе. Замерзшая река внизу напоминала бесцветную мозаику, разбросанную резвившимся в данный момент ветром ребенком. "...А ведь я пройду по нему. - сказал он, глядя на каркас - пройду и не упаду..."

Сначала он думал, что ему кажется. "...Слушай, а чё это делает там этот парень." - сказал он, указывая на поворот моста. "А, прыгать, наверно, собрался." - пошутил собутыльник и засмеялся.

Он сделал первый шаг, потом второй, третий, четвертый, а потом ощутив высоту, немного пошатнулся, пьяная голова не смогла восстановить равновесие, а молчаливо наблюдавший доселе ветер, вдруг неожиданно подтолкнул его к пропасти и довольный шуткой унесся прочь.

"...Да он похоже и вправду решил прыгнуть."

Он висел в воздухе, ухватившись обеими руками за каркас. Хмель куда-то исчез, руки затряслись и появилась слабость...

Темно. Пусто. Тяжело. Не пустая, тяжелая темнота, не темная, тяжелая пустота, а пустая, темная тяжесть везде и во всем, что еще не потеряло возможности подавать хоть какие-то сигналы о своем существовании. "Ой, б...." (ненормативная лексика). Пытаясь встать он неожиданно задался вопросом зачем надо было накладывать в голову так много кирпичей. Осознавая, что сформулировать ответ он не в состоянии, а встать у него, наверно, вряд ли получится, он повалился обратно на кровать и решил для начала попробовать поднять веки, которые являлись составляющей той тяжести, о которой говорилось выше. Телевизор, работающий всю ночь и гнавший в данный момент рекламу, неожиданно спросил: "Что, друг, похмелье?" "Иди на х.." (ненормативная лексика) - не услышал в ответ телевизор. "Все... бросаю пить... (продолжительная пауза) - он тщетно пытался найти ту цифру, которая его устроит, на сколько же он бросает... - на два месяца, точно. Ой, б.... (ненормативная лексика) - Новый Год же через месяц". Неожиданно для себя он понял, что обещать себе не пить не имеет смысла, но тут же с ужасом осознав насколько это страшно, стал отмахиваться (разумеется образно) от этой мысли, как от роя мошек..." Мне кажется приснился сон... - подумал он - что ж там было?" Думать было больно и неудобно, но вспомнить ой как хотелось, чтобы хоть как-то утешить себя и осветить внутреннюю пустоту светом прекрасного ночного видения, снизошедшего бог весть откуда для того, чтобы спать было не скучно.

...Он рыцарь, настоящий, на белом коне, в кольчуге, по ветру развивается вышитая золотом накидка, ножны умиротворяют ловкий и быстрый меч... уверенно сидит он в седле. Покрытое шрамами лицо выражает массу противоречивых чувств: силу перед врагами, слабость перед женщинами (как здорово, что во сне женщина не может быть врагом.) Любовь к родным и друзьям... Жизнь ради Подвига...

Он так и не открыл глаза... ну и ладно, не будем его беспокоить. Покинем "великий замок храброго рыцаря" размером 4 * 6 метров, "широкое ложе", лежащий на столе меч, с надписью "Столичная.", висящую в коридоре "вышитую золотом накидку" Made in Korea и скажем: "Буэнос ночес, сир..."*

И обратился он к небу, дабы возобладать мудростью над миром, понять суть жизни своей и более - людской. И ответило ему небо иносказательно, снизослав на него намеки.

Один человек не был похож на других, потому как имел он в отличии от них любимое место в любимом автобусе. И как радовалась душа его, когда занимая излюбленно-бежевое сидение в конце автобуса слева у окна, вдавался он в раздумия о том, что поддавалось размышлениям его простой и наивной головы. Тучи закрывали сияние глаз его, когда НЕКТО занимал "священное место размышлений" и осквернял его нечистыми мыслями своими. Однажды возвращаясь по обыкновению домой и занимая место счастья и мира въехали они с безразлично - сидящими людьми на мост. И несущий несчастья, беды и смерть вырвал руль из рук везущего и упал с моста автобус, пробил тяжестью своей лед и пошел ко дну носом вперед. Подумал человек: "Вот и смерть моя пришла." Зажмурил он глаза и попрощался со всем, что дорого было ему. Но уперся автобус носом в дно и осталась над водой только задняя часть его. И остался жить человек и всю жизнь благодарил небо за место счастливое.

И услышали люди намек и поняли, что иносказательно говорят он и небо. И стал он объяснять людям, о чем хочет сказать им небо.

Каждый да имеющий место свое любимое в жизни да проживет ее в счастье и пользе для себя и всех людей, ибо дающие пользу себе и людям, занимающие свое место и дело не попадут в случайные несчастия и беды. А слоняющийся в безделье и незнании обречен попадать в оные.

P.S. "Имеющий уши да услышит голос неба." (Библия, Откровение Иоанна Богослова).

"Я тебя люблю...", а рядом валялась пустая жестяная банка из-под пива, которая время от времени, подгоняемая ветром, погромыхивала вдоль тротуара в крутящемся вихре мусора и пыли...

"Я люблю тебя...", а недалеко находилась жалкого вида автобусная остановка с выбитыми стеклами и, тщательно затоптанной грязными ботинками типа "Трактор.", скамейкой...

"Я люблю тебя..." и куда-то бежали люди, смеялись над чем-то дети, ругались в проходящем автобусе возмущенный кондуктор и пассажир, чья совесть, вероятно, не была для него "лучшим контролером" и не только в автобусе...

"Я тебя люблю..." и простуженное светило, подгребая под себя холодный пепел облаков, дарило печально-прохладный свет всему этому недоразумению, которое несмотря ни на что не желало верить в бессмысленность себя.

И снова обратился он к небу, дабы возобладать знанием о природе ума человеческого, обрести мудрость в поступках своих и предотвратить глупость людскую. И ответило ему небо иносказательно, снизослав на него намеки.

Один маленький мальчик, которого звали Андрюшка, очень хотел стать взрослым, самостоятельным. И как не убеждала его мама, что нужно ему всего-то на всего чуть-чуть подрасти, стремился он найти иной способ. И вот как-то встретил он друга своего Максимку, лицо которого выражало недоумение и расстройство. А все потому, что отправила его мама за тестом в магазин. Но не было там теста, а Максимке ой как хотелось порадовать маму. И углядел Андрюшка в этом шанс свой показать себя, как человека взрослого. И предложил он пойти в другой магазин, через дорогу. Максимка же, для которого весь мир состоял из двора родного и того, что было за дорогой, знал, что не стоит пересекать границу мира, в котором он обитал, без мамы или папы. Но сказал Андрюшка, что знает, как нужно переходить дорогу: "Когда все пойдут, тогда и мы пойдем." И пошли они к дороге. А несущий несчастья и беды собрал к этому моменту у дороги людей безответственных, глупых, которые спешили куда-то по делам своим глупым и наплевать им было, на какой свет идут они. И побежали люди глупые на свет красный, и побежали за ними мальчишки и попали они под машину на радость несущего несчастья и беды.

И услышали люди намек и поняли, что иносказательно говорят он и небо. И стал он объяснять людям, о чем хочет сказать им небо.

Каждый да имеющий мнение свое на все в жизни своей, и да поступает в соответствии с ним и да не будет авторитетом для него большинство людское, глупое не имеющее в массе своей мнения своего. А не имеющий оного, дождется взросления своего душевного и физического.

P.S. "Имеющий уши да услышит голос неба."(Библия, Откровение Иоанна Богослова).

...сначала отвалилось солнце. Оно как-то странно, подобно выпавшему из кармана медяку, покатилось по крышам домов и ударившись оземь рассыпалось на множество микроскопических пылинок-осколочков, которые незамедлительно располосовали собой воздух, устремляясь вверх, к небу. Сконфуженное внезапным отсутствием светила небо, раздувалось, бурлило, хмурилось и как будто сердилось. Выстроившись клином, стайка золотистой пыли вонзилась в кучевые образования и оттуда с безумной скоростью, смеясь и спотыкаясь куда-то, вывалился сумасшедший ветер, разгоняя израненные бесконечно снующими пылинками кучки облаков. Когда от неба ничего не осталось, микроскопические осколочки, почувствовав силу притяжения ринулись на замирающее внизу действо. Дома, машины, деревья, люди, как впрочем и все остальное, разлеталось на куски бесчинствующими пылинками и уносилось безобразником ветром в никуда.

Наступила ночь или темнота, или спокойствие, или бесконечность. Мотыльки-осколочки болтались в воздухе и светились. Потом появились они. Он так нежно держал ее руку в своей, что чувство осязание мгновенно было упразднено, исчезло, короче говоря. Внезапно он почувствовал ее каждым рецептором своего тела, души, сердца, под стук которого медленно стал осыпаться золотистый снег и, дотрагиваясь до их голов, плеч, глаз, ушей, рук, светился ярко-ярко, как солнышко.

И опять-таки воззвал он к небу, дабы уследить систему закономерностей происходящих в жизни нашей и наше к ним отношение. И ответило ему небо иносказательно, снизослав на него намеки.

Жил-был один глупыш. И не потому был он глупым, что глупостью страдал, а потому что люди так меж собой порешили. И был он мнителен и верил в приметы всякие. Да так верил, что настроение его от этого менялось: хороша примета - и не надо ему ничего более, а коли нехороша, что ж поделаешь, ищи способ как избавиться от нее: или через левое плечо поплюй, или молитву прочитай. И вот однажды ехал наш глупыш в автобусе. И купил он билетик. И конечно же сразу посчитать решил номерки заветные. И совпали циферки и с той и с другой стороны. И не было предела той радости, которая воспылала в светлых глазках глупыша. И сразу расцвело все вокруг. Вышел он из автобуса и петь ему хотелось и смеяться. И вот решил он, двигаясь в таком прекрасном настроении, посчитать еще раз циферки заветные, пред тем, как съесть билет счастливый и завершить тем самым ритуал. И тут, о небо, дрожь прокатилась по всему телу его. Нет, циферки, конечно, совпадали и слева и справа, но вот какие это были циферки. 13! Вот, что успел он еще подумать перед тем, как сбила его машина, потому как вышел он, подсчитывая циферки и расстраиваясь одновременно, на дорогу. И вот лежит он в больнице и об одном только думает, какой же был билетик счастливый или нет?

И услышали люди намек и поняли, что иносказательно говорят он и небо. И стал он объяснять людям, о чем хочет сказать им небо.

Каждый да обретающий счастье да не забудет, что недалеко находится обратная сторона его и потому дорожит счастьем, дорожит каждым мгновением его. А каждый, натыкающийся на неудачу да не забудет, что не всегда будет так и да не сделает глупость над собой.

P.S. "Имеющий уши да услышит голос неба."(Библия, Откровение Иоанна Богослова).

Плохо видеть и носить очки это очень удобно. Не в том смысле, что они украшают лицо или ещё что-нибудь в этом роде. Просто, когда не хочется видеть окружающий тебя мир в красках (по крайней мере в тех, в которые он выкрашен) нужно всего лишь снять очки. И ты погружаешься в мутную воду, которая размывает лица людей, пейзажи помоек, рожи уродов, плохую погоду.

Слушать плейэр это очень удобно. Не в том смысле, что музыку хорошую послушать или ещё что-нибудь в этом роде. Просто, когда не хочется слушать музыку окружающего тебя мира (по крайней мере ту, которая постоянно звучит) нужно всего лишь включит плейэр. И ты погружаешься в мягкую белую вату, которая обволакивая твоё сознание смягчает удары беспонтового, неочёмного, ненужного мата, убивает крик и ругань автомобилей, крушит проламывающий череп молоток рэйва.

Жевать жвачку это очень удобно. Не в том смысле, что кислотно-щелочной баланс восстанавливается или ещё что-нибудь в этом роде. Просто, когда не хочется говорить с самим собой, поскольку остальные тебя всё равно не слушают, нужно всего лишь зажевать жвачку. И ты погружаешь свои речевые органы в работу, которая освобождает тебя от метания бисера перед козлами, от унизительных оправданий, от того, чтобы не дай Бог кому-нибудь случайно сказать "Я Тебя Люблю" (в этом отношении люди напоминают сумасшедшего со всем ядерным арсеналом Земли и кодами доступа для осуществления запуска),потому что потом будет поздно что-нибудь делать, мир человека уже будет взорван и уничтожен и дай Бог, чтобы кто-нибудь в этом мире выжил и начал формирование нового.

Покончить с собой это очень удобно. Не в том смысле, что...

пятница,13 ноября.
1998 г.